Поиск по творчеству и критике

1. "Гибель Атлантиды"

Входимость: 4. Размер: 10кб.

Часть текста: чертоги Идут изгнанницы тревоги. И мы стоим миров двух между, Несем туда огнем надежду. Все же самозванцем поцелуйным, Перед восшествием чумы, Был назван век рассудком буйным. Смеется шут, молчат умы. Наукой гордые потомки Забыли кладбищей обломки. И пусть нам поступь четверенек Давно забыта и чужда, Но я законов неба пленник, Я самому себе изменник, Отсюда смута и вражда. Венком божеств наш ум венчается, Но, кто в надеждах жил, отчается. Ты — звездный раб, Род человеческий!» Сказал, не слаб, Рассудок жреческий. «И юность и отроки наши Пьют жизнь из отравленной чаши. С петлею протянутой столб И бегство в смерти юных толп, Все громче, неистовей возгласы похоти В словесном мерцающем хохоте. О, каменный нож, Каменных доск! — Пламенный мозг, — То молодежь! Трудился я. Но не у оконченного здания Бросаю свой железный лом! Туда, к престолу мироздания, Хочу лететь вдвоем с орлом! Чтобы, склонив чело у ног, Сказать: устал и изнемог! Пусть сиротеет борозда, Жреца прийми к себе, звезда». 2 Рабыня Юноша, светел, Небо заметил. Он заметил, тих и весел, Звезды истины на мне, Кошелек тугой привесил, Дикий, стройный, на ремне. К кошельку привесил ножик, Чтоб застенчиво и впредь С ним веселых босоножек Радость чистую смотреть. С ним пройдуся я, скача, Рукавом лицо ударив, Для усмешки отроча, Для веселых в сердце зарев. Жрец Косы властны чернотой, Взор в реснице голубой, Круг блистает золотой, Локоть взяв двойной длиной. Кто ты, С ...

2. "Мирсконца"

Входимость: 6. Размер: 12кб.

Часть текста: лови!» Оля. Так и уехал? Нет, ты посмотри, какой ты молодец! Орел, право — орел! Поля. Нет, ты меня успокой, да спрячь вот сюда в шкап. Вот эти платья, мы их вынем, зачем им здесь висеть? Вот его я надел, когда был произведен, — гм! гм! дай ему царствие небесное, — при Егор Егоровиче в статские советники, то надел его и в нем представлялся начальству, вот и от звезды помятое на сукне место, хорошее суконце, таких теперь не найдешь, а это от гражданской шашки место осталось, такой славный человек тогда еще на Морской портной был, славный портной. Ах, моль! Вот завелась, лови ее! (Ловят, подпрыгивая и хлопая руками.) Ах, озорная! (Оба ловят ее.) Все, бывало, говорил: «Я вам здесь кошелек пришью из самого крепкого холста, никогда не разорвется, а вы мой наполните, дай бог ему разорваться!» Моль! А это венчальный убор, помнишь, голубушка, Воздвиженье? Так мы все это махоркой посыплем и этой дрянью, что пахнет и плакать хочется от нее, и в сундук положим, запрем, знаешь, покрепче и замок такой повесим хороший, большой замок; а сюда, знаешь, подушек побольше, дай периновых — устал я, знаешь, сильно, — чтобы соснуть можно было, что-то сердце тревожно: знаешь, такие кошки приходят и когти опускают на сердце, сама видишь все неприятности: коляска, цветы, родные, певчие — знаешь, как это тяжело! (Хнычет.) Так если придут, скажи: не заходил и ворон костей не заносил, и что не мог даже никак прийти, потому что врач уже сказал, что умер, и бумажку эту, знаешь, сунь им в самое лицо и скажи, что на кладбище даже увезли проклятые и что ты ни при чем и сама рада, что увезли, бумага здесь главное, они, знаешь, того, перед бумагой и спасуют, а я... того (улыбается), сосну. Оля. Родной мой, заплаканы глазки твои, обидели тебя, дай я слезки твои этим платочком утру!...

3. Кузьменко В.П.: "Основной закон времени" Хлебникова

Входимость: 6. Размер: 69кб.

Часть текста: истории, в основе которой лежало представление о цикличности временного развития вселенной и человечества, В. И. Струнин, скорее по инерции мышления, характерной для многих упоминающих о «Досках судьбы» (далее — ДС ), утверждает: «Нет необходимости доказывать утопичность устремлений Хлебникова». Но почему же? Разве кто-нибудь уже доказал общую неправомерность «представлений о цикличности»? И разве родственные по духу идеи А. Л. Чижевского, признанные теперь с таким запозданием, отвергались с порога не с той же убежденностью в отсутствии «необходимости доказывать»? 2 . Практически игнорируя аргументацию таких авторитетов, как Вяч. Вс. Иванов и В. П. Григорьев, публикуя к юбилею Хлебникова, впервые на его родине после смерти поэта, фрагменты ДС, в предисловии к ним Е. Р. Арензон повторил сомнительную оценку хлебниковского мировоззрения: «Утопичность самой идеи найти, и выразить в безусловной числовой конкретности, непреложно и якобы циклично повторяющийся ход мировых событий для нас очевидна» 3 . Впрочем, такая точка зрения вполне отвечала застоявшимся догмам советской науки, неочевидность которых сегодня очень даже очевидна. С этой оценкой перекликается сделанный одновременно с ней вывод другого исследователя творчества Хлебникова Р. В. Дуганова: «Однако сомнительным и трудным в хлебниковской философии природы было то, что искал он не косвенные, не опосредованные, а прямые связи между природой, обществом и человеком, стремясь понять и человека, и общество как космос и построить, так сказать, космологию человека и космологию общества, включенные в общую космологию мира. «Язык человека, строение мяса его тела, очередь поколений, стихии войн, строение толп, решетка множества его дел, самое пространство, где он живет, чередование суши и морей — все подчиняется...

4. Тынянов Ю.Н.: O Хлебникове

Входимость: 5. Размер: 22кб.

Часть текста: но об «и Хлебникове»: «Футуризм и Хлебников», «Хлебников и заумь». Редко говорят: «Хлебников и Маяковский» (но говорили) и часто говорят: «Хлебников и Крученых». Это оказывается ложным. Во-первых, и футуризм и заумь вовсе не простые величины, а скорее условное название, покрывающее разные явления, лексическое единство, объединяющее разные слова, нечто вроде фамилии, под которой ходят разные родственники и даже однофамильцы. Не случайно ведь Хлебников называл себя будетлянином (не футуристом), и не случайно не удержалось это слово. Во-вторых, и это главное, обобщение производится в разное время по разным признакам. Общего лица, человека вообще — не существует: он равняется по возрасту в школе, по росту в роте. В статистике военной, медицинской, классовой один и тот же человек числится по разным графам. Время идет — и время изменяет обобщения. И наконец приходит время, требующее лица. О Пушкине писали как о поэте романтизма, о Тютчеве — как о поэте «немецкой школы». Так было понятнее для рецензентов и удобнее для учебников. Течения распадаются на школы, школы сужаются в кружки. В 1928 году русская поэзия и литература хочет увидеть Хлебникова. Почему? Потому, что внезапно выяснилось одно "и" гораздо большего размера: «современная поэзия и Хлебников» и назревает другое "и": «современная литература и Хлебников». 2 Когда умер Хлебников, один крайне осторожный критик, именно, может быть, по осторожности, назвал все его дело «несуразными попытками обновить речь и стих» и от имени «не только...

5. Крученых А.Е.: О Велимире Хлебникове

Входимость: 7. Размер: 34кб.

Часть текста: имеет созвучий, но певуча... Арабский корень имеет созвучия... Я не перебивал. Что тут отвечать? Так и не нашелся. А он беспощадно швырялся народами. — Вот академик, — думал я, подавленный его эрудицией. Не помню уж, что я бормотал, как поддерживал разговор. В одну из следующих встреч в неряшливой и студенчески-голой комнате Хлебникова я вытащил из коленкоровой тетрадки (зампортфеля) два листка — наброски, строк 40 — 50, своей первой поэмы «Игра в аду». Скромно показал ему. Вдруг, к моему удивлению, Велимир уселся и принялся приписывать к моим строчкам сверху, снизу и вокруг — собственные. Это было характерной чертой Хлебникова: он творчески вспыхивал от малейшей искры. Показал мне испещренные его бисерным почерком странички. Вместе прочли, поспорили, еще поправили. Так неожиданно и непроизвольно мы стали соавторами. Первое издание этой поэмы вышло летом 1912 г. уже по отъезде Хлебникова из Москвы (литография с 16 рисунками Н. Гончаровой). Об этой нашей книжке вскорости появилась большая статья именитого тогда С. Городецкого в солидно-либеральной «Речи». Вот выдержки: «Современному человеку ад, действительно, должен представляться, как в этой поэме, — царством золота и случая, гибнущего, в конце концов, от скуки... когда выходило “Золотое Руно” и объявило свой конкурс на тему “Черт” — эта поэма наверняка получила бы заслуженную премию». Уснащено обширными цитатами. Я был поражен: первая поэма — первый успех. Эта ироническая, сделанная под лубок, издевка над архаическим чертом быстро разошлась. Перерабатывали и дополняли её для второго издания — 1914 г. — мы опять с Хлебниковым. Малевали черта на этот раз К. Малевич и О. Розанова. Какого труда стоили первые печатные...