Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "М"

1. Чуковский Корней: Футуристы

Входимость: 1. Размер: 65кб.

Часть текста: в автомобиле, — так уверяет он сам, — другого катафалка он не хочет для своих шикарных похорон! И какие ландо, ландолетты потянутся за его фарфоровым гробом! II Это будут фешенебельные похороны. За фарфоровым гробом поэта потекут в сиреневом трауре баронессы, дюшессы, виконтессы, и Мадлена со страусовым веером, и синьора Za из «Аквариума». О, воскресни, наш милый поэт! Кто, если не ты, воспоет наши будуары, журфиксы, муаровые платья, экипажи? Кто прошепелявит нам, как ты, галантный, галантерейный комплимент? — Вы такая эстетная, вы такая бутончатая! — шептал ты каждой из нас. — Властелинша планеты голубых антилоп! И даже когда мы в гостиной — В желтой гостиной из серого клена с обивкою шелковой, — угощали визитеров кексом, у тебя, как у Данте, в душе возникали сонеты. Ты один был нашим менестрелем, и как грациозно-капризны бывали твои паркетные шалости! Как мы жемчужно смеялись, когда однажды ты заказал в ресторане мороженое из сирени (мороженое из сирени!) и в лилию налил шампанского. Или подарил нам боа из кудрявых цветов хризантем! Гордец, ты любил уверять, что у тебя, в твоей родной Арлекинии, есть свой придворный гарем: У меня дворец пятнадцатиэтажный, У меня принцесса в каждом этаже. И странно: тебе это шло, тебе это было к лицу, как будто ты и вправду инкогнито-принц, и все женщины — твои одалиски, и это ничего, что у рябой коровницы ты снимал в Козьей Балке дачу: эту дачу ты звал коттеджем, а ее хозяйку сиятельством; дворник у тебя превращался в дворецкого, кухарка Маланья в субретку, и даже мы, белошвейки, оказались у тебя принцессами: — Я каждую женщину хочу опринцессить! — таков был твой...

2. Винокур Г.О., Шапир М.И.: Язык вне времени и пространства

Входимость: 1. Размер: 81кб.

Часть текста: переработанном виде в оба издания книги «Культура языка» (1925, 1929; глава «Речевая практика футуристов») 3 , в монографии о Маяковском (1943) 4 и, главное, в двух специальных эссе, одно из которых увидело свет в 1924 г. 5 , а другое—только в начале 1991-го 6 . За четверть века (1921— 1945) критическую оценку Хлебникова Винокур не изменил: он всегда считал его «человеком, наделенным несомненными признаками поэтической гениальности» 7 , поэтом «исключительного дарования и исключительной судьбы» 8 , но к стихам его относился очень избирательно, принимая лишь те из них, где ему виделась «подлинная, благородная и возвышенная простота» 9 . В то же время филологическая интерпретация поэтического языка Хлебникова претерпела у Винокура существенную эволюцию, требующую внимательного анализа и осмысления. 1 Первое эссе о Хлебникове Винокур написал во второй половине 1924 г. Отчасти оно явилось результатом его работы над подготовкой к печати произведений Хлебникова. Еще в марте 1923 г. «Леф» сообщал, что планирует издать собрание хлебниковских сочинений: «‹...› вещи напечатанные, вещи еще не печатавшиеся, биографические материалы, статьи о творчестве. Редактора: Н.Н.Асеев и Г.И. Винокур» 10 . В феврале 1924 г. Винокур порвал с редакцией «Лефа» (см. его письмо О.М. Брику от 21.11 [1924]) 11 . Острым...

3. Митурич Пётр Васильевич: Воспоминания, письма, дневники

Входимость: 1. Размер: 107кб.

Часть текста: Меня приютила семья Исаковых, родственников ленинградских Исаковых. Эта семья, а в ней молодой художник Сережа Исаков много был наслышан обо мне от Л. Бруни и Исакова. Предприимчивый Сережа помог мне исхлопотать перевод в ПУОКР. Сделав это, он поселил меня у себя в комнате, и мы дружно начали заниматься искусством. Пространственные композиции, которые я придумывал в большом количестве, были главным моим занятием. Эта работа сопровождалась знакомством с вещами Велимира Хлебникова. Свои композиции я сопровождал рисованием стихов Велимира, стремясь служить ему всеми средствами, которыми располагал. Велимир был где-то на Кавказе, кажется, в Баку. В мастерских ПУОКРа, которые помещались в обширном 4-этажном доме на Остоженке, мы решили одну комнату приспособить для жилья, на случай если бы Велимир приехал и нуждался бы в приюте. Сережа проникся к нему должным уважением и, как достойный мой ученик, готов был принять поэта со всем радушием, какое ему свойственно было. Но он жил дома, в семье бухгалтера Исакова, которая во многих своих воззрениях ушла сильно вперед под влиянием родства с художественным гнездом Исаковых-Соколовых-Бруни, но все-таки всегда можно было заметить морщины недовольства направлением мыслей моих и Сережи, которые загибали ...

4. Марков Владимир: О Хлебникове (попытка апологии и сопротивления)

Входимость: 1. Размер: 94кб.

Часть текста: 1 Высокой раною болея... Хлебников Можно без преувеличения сказать, что ни об одном из русских поэтов не было таких противоречивых и взаимоисключающих мнений, как о Хлебникове. Среди современников одни называли его гением (не только друзья-футуристы, но Вяч. Иванов, Кузмин и др.), другие считали сумасшедшим и графоманом. И те, и другие редко убедительно обосновывали свои утверждения. Нужно заметить, что это было и нелегко, потому что большинство лучших вещей Хлебникова было опубликовано после его смерти. При жизни многое из достойного внимания преподносилось (часто по вине самого поэта) в неполном или искаженном виде. Футуристы пропагандировали лишь то, что годилось для их публичных скандалов (в которых сам Хлебников не участвовал). Почти для всех он был (да и остается) автором «Смехачей» — вещи только интересной и малопоказательной, а также опасной для репутации. К таким стихотворениям на десятилетия прилипают составители антологий и сочинители учебников по истории литературы. И преувеличения, и недооценки Хлебникова современниками понятны: и то, и другое свойственно современникам. К тому же, этикетка «гения» давалась тогда легко 1 , а футуристические издания и впрямь могли оттолкнуть. Посмертное прославление Хлебникова имело больше оснований. Хотя многие энтузиасты и проповедники его творчества в 20-х гг. знали его лично, — это было уже другое племя, не футуристы. Центр тяжести с «эпатажа» не всегда талантливых скандалистов...

5. Дуганов Р.В.: Природа поэта

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: вечное, с чем вошел в наше художественное сознание Велимир Хлебников. Это поэзия природы . И прежде всего природы в самом непосредственном ее явлении: В этот день голубых медведей, Пробежавших по тихим ресницам, Я провижу за синей водой В чаше глаз приказанье проснуться. На серебряной ложке протянутых глаз Мне протянуто море и на нем буревестник; И к шумящему морю, вижу, птичая Русь Меж ресниц пролетит неизвестных. Очевидно, природа здесь совсем не то, что называют окружающей средой. Она столько же вне человека, сколько и внутри его. И человек, открывая глаза в природу, сам открывается в таком нераздельном единстве с нею, что сколько бы мы ни вчитывались в это стихотворение, сколько бы мы ни вглядывались в его насквозь прозрачный мир, мы никак не можем решить, где же здесь кончается человек и начинается природа, и кто же здесь на кого смотрит: человек ли удивленно и благодарно узнает себя в природе, природа ли радостно и любовно видит себя в человеке. И в то же время мы отчетливо понимаем, что вот это полное...