Велимир Хлебников
А. Лабас. Размышления и воспоминания.
Страницы из дневников.
Алексей Крученых был частым посетителем общежития Вхутемаса на Мясницкой улице, 21. Как-то с ним пришел к нам Велемир Хлебников. Мы его давно знали и читали стихи Хлебникова, у меня была его книга «Доски судьбы». С. Телингатер — тогда студент — жил тоже в нашей квартире и знал Хлебникова по Баку — откуда оба они приехали в Москву. Я помню, несколько раньше Крученых рассказывал, что Хлебников жил некоторое время у Маяковского. Вскоре Хлебников поселился в нашей квартире в первой комнате налево, где жили Телингатер, Плаксин и Томас. Все к Хлебникову тепло отнеслись и были рады ему. Когда я заходил в эту комнату к моим товарищам, я встречал Хлебникова, он часто сидел около кровати, на которой лежали тетради. Мне запомнилось первое впечатление от него: прежде всего, огромные серые с голубизной глаза, странное отчужденное продолговатое лицо — весь он напоминал одинокий утес. Жесты, движения были медленными, спокойными. Все время меня не покидало чувство, что, хотя он рядом, но в то же время где-то далеко. Мне запомнился его голос, он тоже звучал одиноко, особенно по контрасту с обычно бойкими голосами моих вечно спорящих товарищей, которые, правда, притихали рядом с необыкновенным соседом. Нам казалось, что никто так верно не оценит и не почувствует подлинное искусство, как мы. Я замечал, что у Хлебникова был озабоченный вид. Но не житейскими делами был он озабочен, хотя они у него были очень плохими.
и сказал мне, что последние годы меньше мог интересоваться живописью (так складывались его обстоятельства) и совсем мало о живописи думал и немного видел.
В моей комнате я ему показал несколько картин. Он к ним отнесся с интересом и сказал, что хочет теперь вновь подумать о живописи, но сначала больше посмотрит, что за эти последние годы сделано, и только тогда он может позволить себе говорить. Он сказал, что его интересуют новые пути живописи.
Я каждый день встречал его, медленно идущего по коридору, в квартире, на лестнице,во дворе и всегда невольно провожал его взглядом и много думал о нем, взвешивая каждое его движение, каждый жест. Хлебников ходил в старой солдатской шинели. Один раз мне запомнилось, как на углу у Мясницких ворот он стоял и держал в руке ломоть хлеба, о котором он, видно, забыл. Мимо него проходили люди, проезжали извозчики, машины, но он ничего не видел и не слышал — так он был поглощен какими-то неожиданно налетевшими на него мыслями. «Быть может, родились новые стихи, новые поэтические образы», — подумал я. Долго я не мог оторвать от него взгляда. Потом я прошел мимо него к нашему дому. Еще очень долго я смотрел в окно, пока не увидел Хлебникова, идущего своей обычной неторопливой походкой. На дверях комнаты, где он жил, иногда висела записка, написанная не очень четко рукой Хлебникова, с просьбой по возможности его не беспокоить, так как он работает. Он очень много в это время писал, и часто до поздней ночи. Мы все очень старались, чтобы ему было спокойно. Ведь мы тогда догадывались, что Хлебников — крупнейший поэт нашего времени.
Источник заимствования: www.ka2.ru