"Игра в аду"

    ИГРА В АДУ

          Совместно с А. Крученых

     Свою любовницу лаская
     В объятьях лживых и крутых,
     В тревоге страсти изнывая,
     Что выжигает краски их,

     Не отвлекаясь и враждуя,
     Меняя ходы каждый миг,
     И всеми чарами колдуя,
     И подавляя стоном крик, -

     Разятся черные средь плена
     И злата круглых зал,
     И здесь вокруг трещат полена
     Чей души пламень сжал.

     Покой и мрачен и громоздок,
     Везде поддельные столбы,
     Здесь потны лица спертый воздух,
     И с властелинами рабы.

     Здесь жадность, обнажив копыта
     Застыла как скала,
     Другие с брюхом следопыта
     Приникли у стола.

     Сражаться вечно в гневе в яри,
     Жизнь вздернуть за власа,
     Иль вырвать стон лукавой хари
     Под визг верховный колеса!

     Ты не один - с тобою случай!
     Призвавший жить - возьми отказ!
     Иль черным ждать благополучья?
     Сгорать для кротких глаз?

     Они иной удел избрали:
     Удел восстаний и громов,
     Удел расколотой скрижали
     Полета в область странных снов!
     . . . . . . . . . . . . . . .
     Один широк был как котел,
     По нем текло ручьями сало,
     Другой же хил и вера сёл
     В чертей не раз его спасала.

     В очках сидели здесь косые
     Хвостом под мышкой щекоча,
     Хромые, лысые, рябые,
     Кто без бровей, кто без плеча.

     Здесь стук и грохот кулака
     По доскам шаткого стола,
     И быстрый говор: - Какова?
     Его семерка туз взяла!

     Перебивают как умело,
     Как загоняют далеко!
     Играет здесь лишь смелый,
     Глядеть и жутко и легко!

     Вот бес совсем зарвался, -
     Отчаянье пусть снимет гнет! -
     Удар... смотри - он отыгрался,
     Противник охает клянет.

     О как соседа мерзка харя!
     Чему он рад чему?
     Или он думает, ударя,
     Что мир покорствует ему?

     - Моя! - черней воскликнул сажи;
     Четой углей блестят зрачки, -
     В чертог восторга и продажи
     Ведут счастливые очки!..

     Сластолюбивый грешниц сейм
     Виясь, как ночью мотыльки,
     Чертит ряд жарких клейм
     По скату бесовской руки...

     И проигравшийся тут жадно
     Сосет разбитый палец свой,
     Творец систем, где все так ладно,
     Он клянчит золотой!..

     А вот усмешки, визги, давка,
     Что? что? Зачем сей крик?
     Жена стоит, как банка ставка,
     Ее обнял хвостач старик.

     Она красавица исподней
     Взошла, дыхание сдержала,
     И дышит грудь ее свободней
     Вблизи веселого кружала.

     И брошен вверх веселый туз,
     И пала с шелестом пятерка,
     И крутит свой мышиный ус
     Игрок суровый смотрит зорко...
     . . . . . . . . . . . . . . .
     И в нефти корчившийся шулер
     Спросил у черта: - Плохо брат?
     Затрепетал... - Меня бы не надули!
     Толкнул соседа шепчет: - Виноват!..

     С алчбой во взоре просьбой денег
     Сквозь гомон, гам и свист,
     Свой опустя стыдливо веник
     Стояла ведьма... липнул лист

     А между тем варились в меди
     Дрожали, выли и ныряли
     Ее несчастные соседи...
     (Здесь судьи строго люд карали!)

     И влагой той, в которой мыла
     Она морщинистую плоть,
     Они, бежа от меди пыла,
     Искали муку побороть.

     И черти ставят единицы
     Уставшим мучиться рабам,
     И птиц веселые станицы
     Глаза клюют, припав к губам...

     Здесь председатель вдохновенно
     Прием обмана изъяснял,
     Все знали ложь, но потаенно
     Урвать победу всяк мечтал!

     Тут раненый не протестуя
     Приемлет жадности удар,
     О боли каждый уж тоскует,
     И случай ищется как дар.

     Здесь клятвы знают лишь на злате,
     Прибитый долго здесь пищал,
     Одежды странны: на заплате
     Надежды луч протрепетал...

     И вот на миг вошло смятенье, -
     Уж проигравшийся дрожал, -
     Тут договор без снисхожденья:
     Он душу в злато обращал!

     Любимец ведьм венец красы
     Под нож тоскливый подведен,
     Ничком упал он на весы
     А чуб белей чем лен.

     И вот разрезан он и стружки,
     Как змейки, в воздухе дрожат,
     Такие резвые игрушки
     Глаза сожженные свежат!

     Любовниц хор, отравы семя,
     Над мертвым долго хохотал,
     И - вкуса злость - златое темя
     Их коготь звонко скрежетал!..

     Обогащенный новым даром
     Счастливец стал добрее
     И, опьяненный сладостным угаром,
     Играет он смелее!

     Но замечают черти: счастье
     Все валит к одному;
     Такой не видели напасти -
     И все придвинулись к нему.

     А тот с улыбкой скромной девы
     И светлыми глазами,
     Был страшен в тихом гневе,
     Все ворожа руками.

     Он, чудилося, скоро
     Всех обыграет и спасет
     Для мук рожденных и позора, -
     Чертей бессилит хладный пот.

     Но в самый страшный миг
     Он услыхал органа вой,
     И испустил отрадный крик,
     О стол ударился спиной.

     И все увидели: он ряжен
     И рана в нем давно зияла
     И труп сожжен обезображен
     И крест одежда обнажала.

     Но миг - и нет креста,
     И все кто видел - задрожал,
     Почуяв в сердце резь хлыста,
     И там заметивши кинжал...

     Спасеный чует мести ярость
     И сил прилив богатый,
     Горит и где усталость?
     И строен стал на час горбатый!..

     Разгул растет и ведьмы сжали
     В когтях ребенка-горбуна,
     Добычу тощую пожрали
     Верхом на угольях бревна...

     - Пойми! Пойми! Тебе я дадена!
     Твои уста, запястья, крути, -
     И полуобраз полутадина
     Локтями тянется к подруге...

     И ягуары в беге злобном
     Кружатся вечно близ стола,
     И глазом зелени подобным,
     Бросалась верная стрела...

     Еще! еще! и горы злата
     Уж давят видом игрока,
     Монет наполнена палата,
     Дрожит усталая рука.

     И стены сжалися, тускнея,
     И смотрит зорко глубина,
     Вот притаились веки змея,
     И веет смерти тишина...

     И скука, тяжко нависая,
     Глаза разрежет до конца,
     Все мечут банк и, загибая,
     Забыли путь ловца.

     И лишь томит одно виденье
     Первоначальных райских дней,
     Но строги каменные звенья,
     И миг - мечтания о ней!..

     И те мечты не обезгрешат:
     Они тоскливей, чем игра...
     Больного ль призраки утешат?
     Жильцу могилы ждать добра?..

     Промчатся годы - карты те же
     И та же злата желтизна,
     Сверкает день - все реже, реже,
     Печаль игры, как смерть сильна!

     От бесконечности мельканья
     Туманит, горло всем свело,
     Из уст клубится смрадно пламя
     И зданье трещину дало.

     К безумью близок каждый час,
     В глаза направлено бревно,
     Вот треск... и грома глас...
     Игра обвал - им все равно!..
     . . . . . . . . . . . . . .
     Все скука угнетает...
     И грешникам смешно...
     Огонь без пищи угасает
     И занавешено окно...

     И там, в стекло снаружи,
     Все бьется старое лицо,
     Крылом серебряные мужи
     Овеют двери и кольцо.

     Они дотронутся промчатся,
     Стеная жалобно о тех,
     Кого родили... дети счастья
     Все замолить стремятся грех...

     1912